Інтелектуальні диверсанти

У Америці їх називають патентними тролями, в Росії — інтелектуальними диверсантами. Вони нічого не винаходять, а тільки перехоплюють чужі ідеї або торговельні марки. Про це, публікація НТВ, яку наводимо нижче.

Тайна патентных троллей

Парадокс в законе. Богата страна идеями, а выгоду из этого извлекать, увы, пока не научилась. Зато научились те, кого во всем мире принято называть патентными троллями. Таковые, оказывается, есть и у нас, и живут они если не сказочно, то уж точно не тужат.

Патентний троль. Адаптація patent.net.ua з blog.tmcnet.com.

Все дело в секрете, который заставляет раскошеливаться крупную рыбу, попадающую в их сети. Список из громких имен и названий внушительный. Корреспондент НТВ Владислав Сорокин, когда вник в то, как работает идейный рэкет, перед соблазном не устоял — сам решил попробовать. Но и о журналистском долге не забыл — выяснил, какую лазейку тролли в российском законодательстве отыскали.

В Америке их называют патентными троллями, в России — интеллектуальными диверсантами. Они ничего не изобретают, а только перехватывают чужые идеи или торговые марки. Виктор Чернышёв за шесть лет до прихода журнала «Форбс» (Forbes) в Россию зарегистрировал известный бренд на свое имя.

Виктор Чернышёв, директор патентного бюро: „Был такой Арчибальд Форбс. Я думаю — вот какое имя! А давай мы его монополизируем!“

А еще были разбирательства с „Сони“ (Sony) и „Дэу“ (Daewoo). До этого он захватил торговый знак „пейджер“ и предъявил претензии пейджинговым компаниям: что же это вы бесплатно используете мою выдумку? Виктор Ченышёв знает секрет, как обычные вещи превратить в запатентованные изобретения.

Виктор Чернышёв, директор патентного бюро: „Такой бурно развивающийся рынок не может без конфликтов, а раз конфликты, значит, на этом можно либо заработать, либо просто поиметь“.

Патент — грозное оружие в войне за интеллектуальную собственность. Когда англичанин Майкл Уиллер стал строить офисы в Москве, коллеги пугали его наездами и малиновыми пиджаками. Рэкетиры к Майклу пришли вежливые, бить не стали, но денег попросили. Якобы за то, что фирма Уиллера использует чужое изобретение — ножку для фальшполов. На тот момент технологии было уже лет тридцать.

Майкл Уиллер, бизнесмен: „Я проверил — в Англии зарегистрировать такой патент было невозможно. Потом я снова приехал в Россию, и мне сказали: да мы тут вообще можем заново изобрести велосипед или колесо, а потом все официально оформить“.

Адвокат Уиллера Максим Смаль понял, что эту войну можно выиграть только хитростью. Привлек к делу тяжелую артиллерию в виде тогда еще депутата Митрофанова и вместе они как-то вечером изобрели шариковую авторучку и сигареты с ментолом. Вот и бумага с гербовой печатью есть.

Максим Смаль, адвокат: „Это бред, такого быть не может, но, тем не менее, это существует. И наше законодательство позволяет всевозможным проходимцам пользоваться этими правами и злоупотреблять“.

В руках у адвоката — патент на полезную модель. Это своего рода улучшение. По закону, есть огромная разница между изобретением (проверка на новизну, поиск аналогов по мировым базам данных, документ выдают спустя полтора года) и полезной моделью (на новизну не проверяется, достаточно всего лишь правильно написать формулу изделия). В этом и заключается искусство патентного поверенного.

Корреспондент НТВ: „В принципе можно запатентовать все что угодно? Вот, например дырокол, футляр для очков“.

Алексей Залесов, патентный поверенный: „Вы правы — закон позволяет запатентовать все, что относится к устройству. Если вы хотите все-таки получить патент на футляр для очков, давайте — это действительно возможно сделать“.

И буквально за 10 минут Алексей придумал, как правильно описать формулу футляра для очков, то есть его внешние признаки плюс устройство механизма. Да так, чтобы обычная вещь стала инженерным чудом.

Алексей Залесов, патентный поверенный: „Пластиковый чехол для очков, состоящий их двух пластиковых створок, с внутренним покрытием из тканого материала, отличающийся тем, что по месту соединения двух створок проложен пластиковый кант, обеспечивающий герметичность внутреннего пространства чехла“.

Корреспондент НТВ: „То есть даже если я не хочу процент, но хочу осложнить жизнь конкуренту, то я вполне могу осложнить ему жизнь“.

В стране, где все принадлежало государству, не было понятия собственности, тем более интеллектуальной. Рационализаторский бум в 60-х так и закончился для экономики страны по большому счету ничем.

Вот пример — ЭВМ „Урал-1“. Это сейчас она кажется громоздкой и бестолковой, частота — всего 100 Гц. Но в 1959 году это был прорыв. Сейчас говорят: дали бы авторам патенты по образцу западных — с полным правом на продажу и внедрение технологий, может, Силиконовая долина и выросла бы не в Калифорнии, а где-нибудь в Ивановской области.

Владимир Дементьев, патентный поверенный: „Патентная система охраны изобретений была принципиально несовместима с советской экономикой“.

А хотели как лучше. Владимир Дементьев был одним из тех, кто на заре 90-х придумывал, как от советских авторских свидетельств перейти к системе патентов — фундаменту интеллектуальной собственности.

Владимир Дементьев, патентный поверенный: „Конечно, тогда еще не существовало такого понятия, как патентный рэкетир, патент-киллер“.

Дементьев уверяет: полезные модели и вообще патентование были задумано ради малого бизнеса. Чтобы, например, заслуженный изобретатель России Владислав Вомянин из пары сотен патентов, что хранит в шкафчике на кухне, мог заработать хотя бы на одном. Последняя выдумка — устройство, защищающее от вредного излучения.

Или чтобы Анатолий Жуков наконец получил дивиденды от своего дельтолета Жук-40М с двухтактным двигателем и двумя канистрами бензина под винтом.

Анатолий Жуков, изобретатель: „Изобретать хочется, и есть что изобретать, но нет возможностей. Сейчас изобретать стало трудно финансово“.

Но получается, что законом удобнее пользоваться патентным диверсантам, чем изобретателям. Последняя комбинация Чернышёва — патент на полезную модель „мобильный офис“. Мимо „газелей“ со автостраховками он проходит теперь, загадочно улыбаясь.

Виктор Чернышёв, директор патентного бюро: „Фактически можно применять меры — и за незаконное использование патента получать какие-то…“

Понятно, что получать — деньги. Но не сейчас. Патентный диверсант ждет, когда на рынке автострахования начнется война.

Виктор Чернышёв, директор патентного бюро: „Наиболее прозорливая компания поймет, что лучше быть монопольным владельцем на такой вид страховой деятельности, чем нарушать наши права“.

Арбитражные суды противостоять черным патентным технологиям не могут. По закону, нельзя отказать в проведении процесса, даже если здравого смысла в деле немного.

Олег Свириденко, председатель Московского арбитражного суда: «Я вижу иногда проблемы, на ровном месте возникшие. Они в большей степени от несовершенства законодательства, а граждане просто имеют цель — мол, я хочу, и неважно, что раньше у кого-то это было зарегистрировано».

Причем неважно, насколько раньше — действующий закон позволяет, например, прийти в Политехнический музей, взять чертежи арифмометра XIX века и запатентовать его как полезную модель века XXI.

Выход из законодательного тупика нашли в Германии. Там схожая система, но перед тем как идти в суд заявлять о краже технологии, обладатель патента должен сам доказать обоснованность иска. В России же пока все наоборот.

ВІДЕО на тему на сайті НТВ, 7 червня 2009

Висловити думку у Форумі

Дивіться також:

• Як було насправді: Чи не є автомат Калашнікова творінням Шмайсера?
• Винахідники "Кока-коли", караоке і "миші" не заробили ні копійки